Записи

Я прожил этот день

Я прожил этот день и не умер.
Значит завтра опять мне вставать.
Значит завтра опять буду думать,
Как бы сняться и денег поднять.

Я прожил этот день — Слава Богу!
Вспоминать мне прошедшее лень.
Даже нет ядовитой тревоги —
Проживу ли я завтрашний день.

Я ворую, влетаю, кидаю…
И в награду дается одно —
После кайфа на час понимаю
Что вернуться уже не дано.

Мне плевать что подумают люди,
Для меня — это сборище крыс.
Мне плевать, то что было, что будет…
Мне плевать на себя и на жизнь.

Я прожил этот день. Ну и ладно.
Завтра утром я буду жить вновь.
Продырявлена вена — досадно,
Точки три не попало мне в кровь.

 

1998

Гимн ванной

Я так хочу тебе отдаться
В тебя войти и там остаться.
В тебе бываю в день — раз восемь.
Но тело снова встречи просит!

Ты неказиста в свете ясном,
Но в темноте ты так прекрасна!
И ты не сделаешь запрета —
На то что пьяный, с сигаретой…

Не упрекнешь и не посмотришь —
Плохой ли я, или хороший.
Тебя люблю я, не секрет!
Но жаль что ты — всего предмет.

Огни большого города

Я приехал в Москву из Тульской области осенью 2001 года. У меня с собой были запасные джинсы, старый свитер, около 500 рублей и большая надежда. С этим багажом мне предстояло зацепиться и укрепиться.

Начинал работать как охранник в детском саду, платили 1500 руб. за 2 недели, а на носу зима — помимо того что надо было что то жрать (даже картошка в магазине мне казалась пиздец дорогой) — было просто необходимо купить мало-мальски теплую куртку.

Пока я работал в детском саду — познакомился с не очень красивыми, но очень испорченными телеканалом MTV и старшими подругами девчонками, с одной из которых, самой некрасивой, я потом прожил полтора года. Но это потом. А сейчас — пришла холодная зима.

Меня выгнали из охраны за долбоебство и распиздяйство (мне было 19, а что еще можно делать в этом возрасте?) и я оказался зимой без крыши над головой и без минимального дохода, на который можно было бы хотя бы купить поесть. Зимнюю куртку я так и не купил…

Когда мне выдали последнюю зарплату — я ее сразу проебал в ближайшем кабаке, попробовал настоящий джин с тоником, сходил на дискотеку,  после чего у меня осталось 400 рублей… За 400 рублей я потом купил тонкую осеннюю курточку, в которой собирался перезимовать на улице…

Так как меня выгнали из охраны детсада — ни ночевать, ни положить вещи ( которых у меня и не было — у меня нет ничего, кроме себя самого), пожрать —  (в детсаде меня иногда подкармливали) — было совсем негде. Остался знакомый охранник, такой же как я, в детсаде, откуда меня выгнали. Андрей.

Раз в день он оставлял мне тонкий ломтик белого хлеба с тонким слоем сливочного масла и горячий чай. Заходить в детсад днем я не мог — я же уволен, я приходил вечером. Днем я коротал время на улице — пытался зайти в подъезд, когда житель подъезда, заходя или выходя, открывал кодовый замок. Вечером я приходил в детсад — и мой знакомый Андрей меня пускал переночевать. Так как у меня была всего лишь тонкая осенняя куртка, а на дворе уже декабрь с его минус 20 — возвращение в теплое помещение и маленький бутерброд с горячим чаем мне казались раем.

Спустя полтора месяца, мой знакомый Андрей закрыл смену и уехал к себе домой. Я оказался на улице в полном смысле этого слова. Попадать в метро получалось почти всегда — перепрыгнешь турникет и бежать! Садишься вечером в вагон, катаешься несколько кругов, а потом поезд загоняют на ночную стоянку — и я там остаюсь.

Конечно, сотрудники метрополитена обходили все вагоны перед ночной стоянкой, но я их уговаривал оставить меня в покое, объясняя свое бедственное положение. Они, видя что я не БОМЖ (в смысле опустившийся, потерявший надежду, ничего не хотящий делать и главное — страшно воняющий) — разрешали мне остаться в теплом вагоне на ночь.

Несмотря на то, что я смог найти где ночевать и греться — жрать хотелось не меньше. Я старался найти любую работу, спрашивал у сотрудников, даже у прохожих… И конечно писал стихи, так как лишения и голод — лучший друг поэта…

Я находил разовую работу, типа погрузки-разгрузки на Курская-товарная, где знакомился с людьми и они мне помогали. Был даже случай, когда на меня обратила внимание хозяйка железнодорожного вагона, который я разгружал. Она была не очень молода и не очень красива, но в квартире ее было тепло и сытно, жаль что всего неделю.

Потом снова улица… Холод и отсутствие еды. Вы знаете, что думает человек, когда очень хочется жрать? Когда тебе грозит голодная смерть? Знаете, как начинает работать голова, когда жизнь висит на волоске? Мало кто знает.  Я тусовался рядом с палатками шаурмы, всеми правдами и неправдами выпрашивал у покупающих — хотя бы кусочек, удавалось не всегда, но как говориться, каждый десятый — что то давал. Пол шаурмы, пирожок, и главное — горячий чай. Люди тогда еще не были так толстокожи и помогали мне, совсем не напряжно для них, но очень важно для меня.

К концу января я заболел. Температура поднялась до 40, сказалось ношение тонкой курточки в мороз и скудный рацион питания. Я позвонил через телефон-автомат (мобильные тогда были только у богатых) той самой девушке, которая была не очень красива, но очень смела и настойчива. Она меня, полумертвого, приволокла домой, где была мама-вдова и двое братьев, один из которых был младшим — совсем еще пиздюк, а старший был на тот момент меня старше лет на 5.

Меня выходили. Мама этой девочки и сама эта девочка спасли мне жизнь.  Меня вылечили, откормили, воткнули на работу. А дальше я смог сам. Потому что я для этого приехал — чтоб можно было сказать про себя — я смог.  Что дальше — уже не так интересно, но все получилось.

Но стихи за это время были написаны потрясные. Вот один из них:

Огни большого города

Огни большого города —
Холодные огни.
Средь пыли, грязи, холода
Шатаюсь я один.
Голодный, неприякаянный,
С несбывшейся мечтой —
Что буду я когда ни будь,
Кому ни будь — да свой.

Навязанное

Надоело мне жить по понятиям —
Заниматься дерьмовым занятием,
Принимать за свободу навязанное,
Кем то выдуманное, кем то сказанное.

Доверяю своим ощущениям.
И пускай назовут извращением
Непринятие мной общепризнанных,
Кем то сказанных, кем то написанных.

Я не знаю пока — что есть истина.
Это точно не то — что написано,
Людям свойственно врать в суждениях,
От выгоды или заблуждения.

Так отброшу я все общепризнанное,
Кем то навязанное и написанное,
Верю я только в мир, что меня окружает.
И законы его на себе ощущаю.

 

2017

Однообразие = прогресс и наоборот

Мир идет к однообразию. Однообразные актрисы и актеры, однообразные певцы и певицы… Однообразные политики и президенты, однообразные любовники и любовницы. Жизнь человека становиться настолько однообразной, что нет места чему то отличному от этого однообразия.

Ни у кого не вызовет интереса певица с не накачанными губами и грудью, ни у кого не будет интереса к не голубому актеру. Настоящая песня не будет интересной без стандартного, общепризнанного стиля исполнения. Ни кто не вдохновиться словами политика, который не пропагандирует революцию нравов, ни кто не будет ценить любовника или любовницу за любовь, а не за извращения.

Мир застрял в однообразии. Мы все погрязли в навязанных однообразных клише и сами стали мыслить стандартно и однообразно. И если вдруг кто то выходит за круг однообразия — он обречен на невнимание и забытие, потому что все как у детей — ты не такой как мы.

Тот кто не вписывается в стандарты — не получит признания, что бы он не сделал прорывного. Однообразие не подразумевает прорыва. Наша культура однообразия схожа с средневековым торможением прогресса церковью — прогресс не выгоден правящей элите. Разнообразие и есть прогресс, а однообразие — есть способ торможение прогресса.

Ты плохо пахнешь

Ты плохо пахнешь. Запах твой —
меня выводит из себя.
Ты шлюха, подтвердит любой.
И скоро я убью тебя.

Меня выводит твой наряд…
И как создал тебя Господь?!
Спала со всеми ты подряд,
Я ненавижу твою плоть!

Твоя фигура — божий страх,
Набор жиров, костей, говна…
Ты враг народа, людям враг,
Твоя цена — стакан вина.

Тебя нельзя не убивать.
Пока живешь — тошнит меня.
Скажу одно тебе — ты блядь.
И скоро я убью тебя!

1996

Вертикаль власти

Вот чиновник, мелкий чин — в своем кресле господин.
Не подмажешь — не поедешь, ведь закон для всех един!

В думе толстый депутат, коммунист иль демократ,
Точно будет из народа — он кому то брат и сват.

Кто полковник Фе-эС-Бе? Заслужил свой чин в борьбе?!
Может хорошо делился, не досталось лишь тебе.

Всех честнее олигарх — миллиарды на руках,
Он их честно заработал на офшорных островах.

Самый главный — как пророк, всем на свете он помог.
Солнце ясное на небе, грозный царь и добрый Бог.

Слух не заменит слепому глаза

Любая попытка человека стать вровень со своим создателем будет неудачной.
Дар в чем-то одном дает большие минусы во всем остальном.
Глухие лучше видят, а слепые лучше слышат…
Но слух не заменит слепому глаза, а глаза не заменят уши глухому.

Тусклые люди

Лишь тусклые люди так долго живут,
Совсем не горят, и не курят, не пьют.
Их нервы в порядке — на все наплевать,
Какой там — гореть и какой там — летать…

Лишь тусклые люди совсем не спешат,
Что будет — то будет, не стоит мешать.
Они будут греться на новых углях,
Пока что другие горят в небесах.

Лишь тусклые люди не могут гореть,
Они будут тускло, безрадостно тлеть.
И смысл гореть — пусть сгорает другой.
Но позже иль раньше — потухнет любой.

День добрых дел

День добрых дел выпал на какой то случайный, не имеющий к официальному “Дню добрых дел” ни какого отношения, дождливый осенний день в 2008 г.

Москва, Новогиреево-Ивановское, начало ул. Молостовых, напротив “Самохвала”. Я стою на остановке в ожидании автобуса, вместе со мной еще человек 20 таких же как я. Напротив меня проезжая часть с пешеходным переходом, через дорогу магазины. Из магазина возвращается мужик, лет 30-35, с лицом алкаша, в одной руке 1,5 литровая бутылка “Охота крепкое”, другой держит за руку девочку лет пяти. И вот они переходят дорогу по пешеходному переходу, дошли до разделительной полосы и только занесли ногу чтоб ее переступить, как вдруг на расстоянии 5 см от них, чуть ли не по ногам, проносится “Дэу Матиз”. Ни кто не пострадал, мужик успел стукнуть ладонью по крыше и прокричать всем известное слово. И пошел дальше. Внезапно “Матиз” с пронзительным визгом тормозит и останавливается. Из него, похожий даже по выражению лица на огромного толстого бультерьера, как черт из табакерки выскакивает доблестный милиционер (далее ДМ), догоняет бедного алкаша (далее БА) и хватает его за шкирку, с криками “Ты мне чужой “Матиз” помял! Смотри какие повреждения!!! Пошли в милицию, сейчас разберемся!” и пытается тащить его за собой.

Визг девочки заставил всех обернуться и посмотреть. Хотя уже многие наблюдали за их действиями, но не все. Маленькая девочка плакала и кричала “Отпустите папу!” и цеплялась за руку отца. Теперь ее услышали и увидели все, кто был на остановке. Однако, ни кто не сказал ни слова. Все стояли и наблюдали безмолвно. Скорее всего потому, что не знали, что сказать, а точнее – не решались. В этот момент я вдруг понял – если не я, то больше некому. Но при этом, не обязательно кидаться на помощь сломя голову и попытаться оттощить ругающегося и дерущегося ДМ от оправдывающегося и упирающегося БА. Даже необязательно доводить это дело до конца самому. Если это доброе дело – люди обязательно помогут и поддержат.

И вот я кричу ДМ с безопасного расстояния: “Глубокоуважаемый ДМ! Помимо того, что вы чуть не сбили пешехода с ребенком на переходе, нарушили те правила, исполнение которых требуете от нас, так вы еще на улице такое представление устраиваете, невзирая на плач ребенка???” ДМ только отмахнулся от такого выпада и сказал, нечто вроде “Я их не видел!” и продолжил свое недоброе дело. Я посмотрел на лица наблюдающих людей. Чье то лицо выражало сочувствие, чье то – согласие, или наоборот – несогласие. Чье то – безразличие и насмешку… Я крикнул им: “Ну что вы стоите? Помогайте!” И продолжил громко говорить ДМ с безопасного расстояния о его беспредельном поведении.

И тут ко мне присоеденилась женщина лет пятидесяти, которая уступала размерами ДМ совсем чудь-чудь, с решительным лицом. Она подошла вплотную к эпицентру событий, стала в стойку “Руки в боки” и громким препротивным голосом, от которого ДМ вздрогнул, начала кричать “Глубокоуважаемый ДМ! А ну отпусти ребенка!” и все в этом духе. Вскоре к ней присоеденилась ее подруга, затем еще несколько женщин и еще несколько… И вот ДМ уже окружен кричащими женщинами и сотнями одобряющих взглядов и возгласов “Правильно!” прохожих и людей из окон дома Молостовых 4 корп. 4. ДМ выпустил из рук БА с ребенком, так как ему уже приходилось обороняться. БА уже на безопасном расстоянии сказал: “Глубокоуважаемый ДМ! Вы самый глубокоуважаемый из всех ДМ!” и, подобрав свое пиво с асфальта, поспешно удалился.

Я не стал дожидаться развязки этой сцены. Во первых, ДМ точно знал, кто начал заступаться за БА и послужил причиной его поражения, от него не жди доброго дела. Во вторых, на мое счастье, приехал мой автобус.

В этот день добрых дел я больше не делал. Не было возможности. Ну и ладно. Еще представиться случай 🙂

P.S.

Хочу оговориться насчет ДМ – я описал конкретного человека, а не милицию в целом, без которой жизнь в мегаполисе была бы менее спокойной.